Это было давно в стране гор и снегов,
Когда верили люди в злых и добрых богов,
Веря, строили храмы, выбирали им жён,
Всё же люди страдали — боги здесь не причём.
В то забытое время, ушедших преданий,
Среди гор на живом перекрёстке скитаний
Раскинулся город прекрасный и строгий,
Раньше сюда вели все дороги.
За городом сразу вырастала гора,
Поверья твердят, что великий бог Ра
Гору эту воздвиг, сохраняя покой
Города храмов с вечной судьбой.
На видимом склоне в её мощное тело
Жестокою раной врезалась пещера,
Вниз презренно глядела взглядом жутким и странным,
Святилась в ночи огнём слабым и тайным.
И гласила молва, что в пещере той мрачной,
Старуха у глаз с пеленой непрозрачной
Вечно жила и сын рядом с нею
Безумно красивый, безумною тенью.
Старуха загадкой для всех оставалась
И с сыном своим безумным казалась,
Исчадием ада, причиной всех бед,
Найдётся ли тот, кто откроет секрет.
Откуда и кто они, что надо им здесь,
Затаили на сердце они боль или месть,
Но люди боялись приближаться к пещере,
Хотя приоткрыть тайну очень хотели.
И нашёлся смельчак, ‘’Я пойду к ним – воскликнул, —
По скалам взберусь, пещеры достигну’’.
И поднялся он в горы, затянулся тот миг,
Солнце тучей смущённо прикрыло свой лик.
Пещера, огонь.
Старуха костлява
Поленья бросает,
Пламя жрёт очень вяло
Их подгнившее тело.
В углу тень прохрипела,
И поднялся мужчина.
Взгляд безумный и жалкий
Обнажила лучина.
Брызги ветра печали
Одинокие льдинки
У входа ласкали
И, молча, встречали
Закат иль рассвет.
— Ты зачем, человек, мой покой грубо тронул?
Старуха в усмешке губы нервно скривила,
Бросила взгляд,
Дрогнул смельчак – трусость смелость убила.
Взгляд…
Взгляд сомнений и боли, взгляд долгих лет,
Прощений, страданий, взгляд старых желаний
И чёрствого «нет»!
— Ты зачем, человек, мой покой грубо тронул?
Мой долгий век без того так жесток,
Давно мой последний листок
Лёг на близкий до ужаса след старой смерти.
Я людей ненавижу, я от них отреклась,
Люди – мразь.
И себя ненавижу, я большая мразь.
И ты, жалкая тварь, ненавидишь меня.
Я как старая грязь высохла вся,
Осталось встряхнуть и я умерла.
Но коль ты пришёл, то садись у костра,
Отдохни и поешь, будь до утра.
Смелым нужно воздать при жизни почёт,
Ведь время предъявит всем одинаковый счёт.
Он пробыл до утра и ещё много дней,
Невзгоды и время сближают людей.
И однажды сидели у костра они все,
Старуха рассказ начала о себе…
Да, человек,
Взор бросая при свете огня на меня,
Страшно подумать, что я
Когда-то была молода.
Беспощадное время, красота беззащитна,
Жестоки мгновенья долгих лет уходящих,
Капли жизни просящих с рожденья.
Да, я была молода, не считала мгновений,
Не знала разбитых мечтаний, не знала сомнений.
В городе нашем, лежащем в долине,
Гордо, надменно храм Солнца
Над всем возвышался,
В храме том Ра прославлялся.
Стоит он, наверно, там и поныне
Вершиной творенья,
Из золота крови и пота.
И раз в четыре года
Богу Солнца жену выбирали,
Торжественно девушку
С Солнцем венчали.
И мне довелось стать
Жрицею храма,
Верность Солнцу хранить,
В храме том жить,
Я должна была только
Лишь Солнце любить.
В праздник Солнца меня наряжали,
В золотую карету сажали,
Я катилась по старому городу в ней
Горда и красива.
Толпа расступалась учтиво,
И везде, мне казалось, встречала я добрых людей.
И будто бы Солнце само улыбалось мне,
Ласкало меня в какой-то нежной игре,
Мне казалось тогда.
Так два года прошло,
Два года в тоске по близким родным,
Что-то случилось с сердцем моим.
Как можно любить, не зная, сам ты любим?
Однажды я подошла к главному в храме жрецу,
Он понял, чего я хочу – лишь по лицу.
И меня отпустил он домой погостить
На два дня и две ночи, с родными побыть.
Это смело и тайно должно было быть.
В день последний свободы моей
У реки я столкнулось с мужчиной, поверь,
Я такого не знала огня,
Который вспыхнул тогда в груди у меня.
Да, я его полюбила, полюбила навек.
Солнце ярко светило, всё вокруг обнажило.
Я даже не знаю, кем был тот человек.
Он молчал, не сказал мне ни слова.
Ещё ночь и в храме я снова.
Время шло и, однажды, в страхе я поняла,
Что начинается жизнь внутри у меня.
Я пыталась бежать и ни раз, и ни два,
И покончить собой – очень жаль не смогла.
Я дрожала от страха, что же будет со мной,
Может, ждёт меня плаха – это лучший конец.
Время шло, вот и понял всё жрец.
А что было потом, не могу вспоминать,
Это трудно представить, это трудно понять,
Меня били ногами с пеной у рта,
Я в лицо им кричала: это сын Бога Ра,
Во мне и вы люди, что вы творите?
Отойдите, пустите, пустите…
Как осталась жива, до сих пор не пойму,
Много лет уже с сыном здесь я живу,
Он родился безумным, с разинутым ртом
Ходит тенью безумной за мной.
Я людей ненавижу и ненавижу его,
Хоть и сын это мой, моя безумная тень.
Вот она плата за грех, будет проклята жизнь.
Всё пусть он слышит бездумная тварь,
Наверно, ему не дано понимать
Даже и то, что я его мать.
Хотя, признаюсь, бывало, я какой-то просвет
В глазах его замечала –
То ли боль, то ли нет.
Но молчал он, молчал, не сказал мне ни слова.
Старуха, закончив рассказ,
Подбросив поленьев в огонь,
Окинула взглядом пещеру
Холодным как лед.
И вдруг встрепенулась, где сын?
Куда и когда он ушел?
Подождали немного,
Зарождался рассвет.
Сына-безумца
Все по-прежнему нет.
Может, он заблудился,
Этот несчастный? Нужно искать.
Они вышли, вот его след,
Вот и второй.
Следы на снегу видны очень четко.
Рассвет.
Человек и старуха
Поднимались к вершине,
Поднималось и солнце.
Следы, они видны,
Но что это?
Быть может, здесь утоптан снег?
Откуда, не ступал здесь человек.
А следы все мягче и нежней давили снег.
Но вот уже вершина,
Следов почти не видно,
Не может быть.
И вот — вершина,
Следов уж нет и нету сына.
В глаза ударив,
Солнце гуще осветило снег,
Что это, след?
Нет, то горстка пепла.
И крик старухи:
«О Боже, я ослепла!»
