Судьбой обманутый старик
Прозрел на склоне лет,
Боль поражений он постиг
И радости побед.
Он испытал весь вкус борьбы,
А жизнь – борьба до смерти,
Ему ученые мужи
Еще внушили в детстве.
И он ворвался в этот мир,
Желая победить,
Найти волшебный эликсир,
Чтоб жизнью не платить
Когда ему предъявит счет
В итоге все же смерть,
Он предоставит ей отчет,
А цифры уже есть.
И жизнь пошла, победа вот –
Первая легка,
Но так ли сладок этот плод?
Борьба на вкус горька…
Белый-белый камень,
Ты иди туда,
Там надпись есть –
Это ответ тебе на все вопросы.
От камня три дороги
Поведут тебя
К счастью твоему,
Или к несчастью…
Над первой дорогой
Воронье кружит,
Но есть также
И жар-птицы.
У второй
Красавица стоит,
На третьей –
Серый волк и острый меч.
Эй, добрый молодец,
Там камень стоит, белый камень.
И если в сердце твоем пламень,
То, значит, есть вопросы,
И ты найдешь ответ.
Тогда, в 17-м году, в начале лишь пути,
Не сразу я сообразил с кем дальше мне идти.
Но были и такие кто, мгновенье уловив,
Вершили революцию, о цели позабыв.
И скоро понял я: Октябрь непобедим
И сделал шаг на встречу,
Все давным-давно осталась позади,
Но вот, что я замечу.
Таких как я, случайных что ли, немало было лиц,
Которые играли роли получше многих «единиц» —
Тех верящих, надежных, бесстрашных и открытых,
Простых и очень сложных, на годы позабытых
В доносах, протоколах ложных,
Страшных, грубо сбитых.
Но роль – есть роль и я актер,
Конечно, видеть больно
Как грубое стадо себе очень радо
И ты в этом стаде невольно.
Невольно ли ты?
Невольно ли ты?
Отказался от старой мечты?
Я видел там, за проволкой
Странные глаза,
В сердце злой иголкой
Врезалась слеза.
Вспомню – вздрогну, сердца нет –
Память так жива,
В ней взглядом выжгли след
Странные глаза.
Я в том аду два раза смерть
Встречал и провожал,
Там грубо в грязь втоптали честь,
Все страх предупреждал.
Не сметь, не знать, смотреть – не видеть:
Правила просты,
Так легко возненавидеть
Условия игры.
Ни боль, ни страх, ни радость, ни печаль –
Странные глаза,
И ныне тоже смотрят вдаль
Странные глаза.
Стоять легко всем вместе нам
Пока в руке рука,
Построим памятью мы храм,
Но память нелегка.
И вместе в ряд и вместе в строй,
Сколько нас всего!
В строю порядок и покой,
Больше ничего.
Что не взгляд – немой вопрос,
Колется слеза,
Ответ, конечно, прост:
Странные глаза.
Нам говорили и верили мы –
Здесь мы нужны, необходимы,
И мы поднимались вперед, на огни,
Горы и скалы – необозримы.
Годы спустя, нам верить иль нет,
Что позади? А что впереди?
Хочется в рифму пропеть: «Только свет»,
Но только лишь света, поверь, ты не жди.
Жизнь не вернуть, соболезновать можно,
Ошибку признать, скорбеть глубоко,
Признание частое кажется ложным,
Его повторить еще раз легко.
Годы спустя, спустя и века
Кто что проверит в глубине прошлых дней,
Глядящие вы с высоты, с далека,
Действительно вам ли оттуда видней?
Белый-белый камень,
Ты иди туда,
Там надпись есть –
Это ответ тебе на все вопросы.
От камня три дороги
Поведут тебя
К счастью твоему,
Или к несчастью…
По первой дороге поедешь по полю
Среди воронья.
Коль будешь проворен, поймаешь жар-птицу,
Обеспечишь себя.
По второй не надо ехать никуда,
Только взойди на нее,
Обнимет сразу красавица тебя,
Навеки блаженство получишь ты.
А третья дорога через дремучий лес,
Через овраги глубокие.
Да поможет тебе твой острый меч
И серый волк.
7. Но облака плывут под солнцем
Однажды в апреле как небо горит
Увидел я, ужаснулся,
Меня окружил невидимый лик,
Снова к смерти я прикоснулся.
Тот, кто видел тогда это небо,
Если жив человек,
Резкий запах рвотного хлеба
Будет помнить вовек.
Умирала невидимой смертью Земля,
Умирала, страдала, рыдала,
От боли у многих ослепли глаза,
Время предупреждало:
Думать, думать, думать.
Думать, думать, думать.
Может нами не принят этот процесс?
Может нами думают где-то?
В наших мозгах обширный абсцесс
Как долго стерпит планета?
А те парни, судить их не нам и не вам,
Что тогда совершили?
Ни за что, никогда я ответа не дам,
А так вот смотрите – простили.
Но мог ли кто раньше подумать?
Но мог ли кто раньше подумать?
Но мог ли кто раньше подумать?
Но думает кто ли сейчас?
А что было вокруг и за 30,
И за 40, и больше км,
Вижу я удивленные лица,
И мурашки бегут по спине.
Сколько не знаю, промчится
Весен и зим – не ко мне,
Как на снимках в памяти лица
Тех, кто был на моей стороне.
Как же это могло все случится?
Подфартило моей злой судьбе,
И мне приходилось вот стричься
И в моей ковырялись спине.
Но мог ли кто раньше подумать?
Но мог ли кто раньше подумать?
Но мог ли кто раньше подумать?
Но думает кто ли сейчас?
Что ветер нам завтра принесет в облаках?
Останется страх, останется страх…
Рядом со мной был тогда сущий ад,
Выжил – не ставьте мне свечи,
Просто пока эликсиром богат,
Бессмертен поэтому, вечен.
Ты пьешь сухое старое вино
За дубовым столом.
Вокруг тебя почти темно,
Лишь слабый свет от свечей.
Ты сегодня один и еще не пьян
И твоей богини нет здесь сейчас.
Вспомни прошлый день,
О старое вино,
На дворе совсем темно,
Глянь в окно.
Где теперь твоя мечта?
Храбрец, отвечай.
О старое вино
За дубовым столом при свечах.
Расплатись, уходи, оставь старое вино,
Завтра ждет тебя не сон,
А потертое седло,
Неизвестная дорога,
О старое вино…
Я пристрастился с давних лет
К разному спиртному,
На вкус и цвет кого-то нет,
Выпить – дай любому.
Самый легкий путь к знакомству,
К дефициту также,
За здоровье, благородство
Выпить может каждый.
Алкоголь – вреден и опасен,
Знают все на свете,
Путь в конце печален
И всегда несчастен,
Если ты бредешь по нем
С пузырем в газете.
Я память утопить хотел,
Но как же был я глуп,
Когда я в зеркало смотрел,
Я видел просто труп.
И в белой мгле, хмельном бреду,
В подробностях и в целом
Я видел все как наяву,
Страдал умом и телом.
Алкоголь – вреден и опасен,
Знают все на свете,
Путь в конце печален
И всегда несчастен,
Если ты бредешь по нем
С пузырем в газете.
Я стал невежествен и груб,
Я стал врагом своим,
Мне тысячи кричали губ:
«Умри иль стань другим».
И страшен был финал ночей,
Живым так страшен морг,
Но нет моих за упокой свечей –
Вновь эликсир помог.
Алкоголь – вреден и опасен,
Знают все на свете,
Путь в конце печален
И всегда несчастен,
Если ты бредешь по нем
С пузырем в газете.
Чувствовать себя обреченным не очень приятно, поверь.
Вот тихо последняя скрипнула дверь,
Это вдруг за тобой,
Это вдруг за тобой?
Попробуй-ка время отмерь,
Что осталось тебе в этом мире со мной.
Чувствовать себя обреченным, кто в этом повинен, заметь,
Ответить не просто, жить надо, успеть,
Не надо злых слов,
Не надо злых слов,
О как это трудно терпеть!
Неужели попали мы в один из углов?
В «группе риска» мы все,
Кто мог бы подумать?
Укол и тебе уходить.
Все к последней черте
Подошли, на спине
Просьба вечная выбита – жить!
Чувствовать себя обреченным, нет, я не умру, но зато
После меня останется кто?
Что ж будет со мной,
Что ж будет со мной?
И любить я буду кого?
Так может быть хватит мне жизни одной?
Мне приснился страшный сон,
Словно я – не я, а клон,
Забытые мысли жгли больно меня,
Как будто они из огня.
Было грустно на земле,
Солнца луч в вонючей мгле
Потерялся, и падали слезы
С ветвей черной березы.
Все изменилось, высохли реки,
Небо прикрыло усталые веки,
Не видно животных кроме крыс и ворон,
Как хорошо, что это лишь сон.
Мне приснился страшный сон…
Ты и никто не знает,
Что ждет тех, кто впереди,
Это жизнь, сплошная тайна
Долгого все же пути.
Жить, как это делать?
Любить, растить, удивить, иль открыть?
Жить, как это делать?
Бежать, идти, потерять, иль найти?
Бороться, топтать, побеждать, заставлять,
Изгибать и ломать, вырубать, подчинять,
Выжигать, осушать, вырезать, отрывать,
Изменять, улучшать, не кричать, не писать?
Бороться с кем, кого топтать?
Кого столкнуть с пути?
Друзей ненужных оставлять,
Но новых как найти?
Что подчинить, потом заставить
Себе навек служить?
Время, мы должны представить,
Не сможет нас простить.
Бороться с кем, с природой?
С ближними, с землей?
А может с вечным небом
И мне, дружок, с тобой?
Кого знали вчера – сегодня забыт,
И карта выпала дрянь.
К тому же последний козырь побит,
Бессильная слышится брань.
Вот она Жизнь, вот ее Враг
Главный, главный и вечный,
Подходит и руки заводит назад,
Смешок раздается беспечный.
Пока все дела у Врага хороши,
Славно тикает время,
СПИД, алкоголь, дурман ганаши,
Люди – безумное племя.
Погибают солдаты, не рождаются дети,
И сразу тысячи лиц
Вексель подписывают самой смерти,
Так много самоубийц.
Ты и никто не знает,
Что ждет тех, кто впереди,
Это жизнь, сплошная тайна
Короткого все же пути.
Вечность, не страшна ли она?
И насколько, действительно,
Все же возможна
Вечность? Не страшна ли она
Когда вокруг нас все так
Хрупко и ложно?
